«В каждом ребенке есть художник»

Что такое творчество? Уже само это понятие таит в себе нечто загадочное. В современном мире компьютерных технологий именно творческие способности позволяют добиваться успеха в любом деле. Родители и педагоги стремятся развить в детях именно творческие способности. Но можно ли научиться творчеству, и каждый ли человек способен стать творческой личностью?

Мы попросили ответить на эти вопросы Александра Александровича Мелик-Пашаева, доктора психологических наук, главного научного сотрудника Психологического института РАО, главного редактора журнала «Искусство в школе», и кандидата психологических наук, ведущего научного сотрудника Психологического института РАО Зинаиду Николаевну Новлянскую, которые много лет занимаются проблемами художественного развития детей и опубликовали большое количество работ, посвященных этой проблематике.

У термина «творчество» существует множество определений. Как вы понимаете творчество, что это такое?

А.А. Мелик-Пашаев. Для меня творчество – это актуализация и проявление в какой-либо сфере жизни того уникального и неповторимого, что человек принес в мир и что из него осознанно или неосознанно просится наружу. Мне близка идея, высказанная Василием Зеньковским, известным психологом, философом, богословом, христианским педагогом. Он предполагал, что исходно каждому человеку свойственна внутренняя активность души, которая не «потом, когда-то» образуется, а человек с ней рождается. Внутренняя активность души пробивает себе дорогу через все объективные обстоятельства, средовые условия, задатки, которые даны человеку, через все впечатления жизни. Человек не просто реагирует или приспосабливается ко всему этому, а избирательно прокладывает дорогу, постепенно осознавая ту активность души, которой он одарен, которую принес в мир.

Это самое общее определение творчества, или одаренности к творчеству, которая может по-разному преломляться при встрече с дейст­вительностью. У меня с этим ассоциируется такой образ: белый луч, который потенциально содержит в себе всевозможные цвета и, преломляясь в среде, дает бесчисленное многообразие цветов и оттенков. Так и внутренняя активность души, то есть общая одаренность к творчеству как таковому, при встрече с объективной действительностью по многим причинам преломляется той или иной гранью, актуализируется как одаренность художественная, научная, проявляется в общественном служении или в каком-то ином виде творчества.

Творчество может проявляться во всем: и в повседневной жизни, и в отношениях с людьми. Виды творчества по-разному оцениваются обществом, а иногда и не оцениваются как творчество, но на самом деле все они равноценны как формы реализации потенциала человека.

Получается, каждый человек обладает творческим потенциалом?

А.А. Мелик-Пашаев. Да, творчество – это не какое-то редкое свойство, это способность родовая, как бы печать принадлежности к роду человеческому. Не исключение, а норма. Но не в статистическом смысле, когда нормой считается то, что часто встречается в наличных условиях, а в ценностном смысле, когда мы за норму берем «наилучшее из возможного».

Почему в таком случае возникает разделение на творческое и не творческое?

А.А. Мелик-Пашаев. Любая деятельность, в которой человек реализует внутреннюю активность души, становится творчеством. Это может быть разведение фиалок, общение с другим человеком, путешествие. Конечно, реагирование, приспособление к условиям жизни, то есть моменты сами по себе не творческие – это неизбежная сторона нашего бытия. Важно, какую роль они играют в жизни человека, что является ведущим.

Можно ли творчески забить гвоздь?

А.А. Мелик-Пашаев. Дело же не в самом забивании гвоздя. Если человек в деятельности плотника реализует внутреннюю активность своей души, если чувствует себя «на своем месте», ответственно и не отчужденно относится к тому, что делает в этой жизни, если он чувствует себя «в потоке», по выражению популярного ученого М. Чиксентмихайи, то это – творчество.

Мы же не ставим вопрос, творчески художник держит кисть или не творчески? А ведь это тоже часть творческого процесса.

Человек приходит в мир, имея творче­ский потенциал. Можно ли говорить, что уже маленькие дети способны творить и восхищать своими работами окружающих?

А.А. Мелик-Пашаев. Безусловно. С этого и начался мой интерес к психологии. Я окончил художественную школу, потом театральный постановочный факультет и занимался в основном живописью и немного театром. Но близкое общение с одной дошкольницей многое изменило. Я поразился тому, что ребенок, который ничего не должен мочь и уметь в изобразительной деятельности, сам того не понимая, создает что-то такое, что способно вызвать интерес и даже определенную зависть у художников. Для меня это стало загадкой. Я не знал тогда, что это заметили искусствоведы, педагоги и сами мастера искусств уже больше ста лет назад.

Чем вас удивляет детское творчество?

А.А. Мелик-Пашаев. Выразительностью образа. Издавна принято говорить о непосредственности, о чистоте души детей, о «свежести взгляда», которые видны в их работах, и все это правильно, ведь ребенок и вправду многое видит впервые. Но кроме того есть и выразительность создаваемого образа, которая роднит вроде бы беспомощное детское творчество с истинным искусством. Воплощение чувства в выразительной форме – то, к чему художники стремятся своими изощренными сознательными путями, иногда пытаясь в чем-то подражать детям. И не всегда удачно. Ребенку это дается без видимых усилий.

Откуда у ребенка такие способности?

А.А. Мелик-Пашаев. Я думаю, это и есть проявление той самой внутренней активности души. Ребенок более универсален, чем взрослый человек. Конечно, с одной стороны, он еще «ничего не может», но, с другой стороны, он, условно говоря, пока еще может «все». С возрастом у нас одни способности развиваются, другие как бы атрофируются, и это, видимо, неизбежно.

Мы видим, что при благоприятных педагогических условиях практически все дети – я не хочу сказать, что все в одинаковой степени или одинаково быстро – могут творчески проявить себя в той или иной деятельности, в художественной, наверное, в первую очередь.

В таком случае, как создать такие условия, чтобы ребенок мог реализовать потенциал, раскрыть в полной мере свои способности?

А.А. Мелик-Пашаев. Надо идти навстречу внутренней активности ребенка, не превращать его в сосуд для наполнения знаниями, нормами, образцами – все это должно играть служебную роль. Мы привыкли думать, что изначально ребенок как бы пуст, мы вложим в него то-то и то-то, а «потом», когда он всему научится, то сможет проявить свои творческие способности. Это психологически совершенно неправильно.

З.Н. Новлянская. У ребенка есть самое главное – творческая инициатива, даже у самого маленького. И с этой творческой инициативой надо очень бережно обращаться. Когда мы начинаем чему-либо обучать ребенка, то зачастую не идем навстречу его инициативе, а дей­ствуем по некоему алгоритму той деятельности, в которой хотим его продвинуть, «сажаем» на повторение уже готового, того, что уже есть в культуре и без него. А творчество – это то, чего без меня быть в мире не может, то, что неповторимое «мое» и что я реализую. Но все традиционные методики работы с детьми направлены совершенно на другое – сначала нужно обеспечить некий культурный алгоритм, задать устоявшуюся норму. И только потом из этой нормы ребенок каким-то образом должен дорасти до самостоятельного творчества, чтобы не повторять без конца эту культурную норму. Она, конечно, должна воспроизводиться при смене поколений, но если мы ее только повторяем, движение останавливается, развитие самого человечества останавливается.

Если инициатива изначально задавлена и ребенок пытается только воспроизвести культурный образец, на каком бы высоком уровне он ни задавался, то ему потом чрезвычайно трудно прорваться через заданные стереотипы и как бы найти самого себя. Довольно часто эта проблема встает перед ним уже во взрослом возрасте.

В психологии есть такое понятие, как обучаемость, ее иногда даже называют академической одаренностью. Ребенок, обладающий такой одаренностью, очень быстро все усваивает, легко и с удовольствием обучается, но это вовсе не означает, что, когда он всему научится, непременно станет творцом. И нередко, когда такие дети вырастают, им говорят наставники: тебя всему научили, а дальше все зависит от таланта, есть он у тебя или нет. Особенно часто такие ситуации повторяются в области искусства. Никто здесь не гарантирует, что ребенок прорвется к самому себе и станет успешным в той области культуры, которую он должен развивать, посвятив ей всю свою профессиональную жизнь.

Можно ли считать, что творческим потенциалом обладают все дети, а талант есть не у каждого?

А.А. Мелик-Пашаев. Это неточно терминологически. «Одаренный», «талантливый», «гениальный» – где одно кончается, а дру­гое начинается, очень трудно сказать. Я думаю, вот на что надо обратить внимание. Талант проявляется не потому, что у ребенка есть какие-то отдельные качества, которых нет у других, не потому, что он может сделать то, что другие не могут. Талант проявляется, прежде всего, в том, что та или другая деятельность становится для человека главной ценностью и приоритетом жизни. То есть этого он больше всего хочет: реализовывать рождающиеся у него замыслы в той или иной области культуры. Это совсем не обязательно искусство, это может быть и математика, и вообще все что угодно. Одаренный человек хочет этого как главного в жизни. И эта направленность настраивает, модифицирует, объединяет различные психологические качества, присущие ребенку. Тогда эти качества превращаются в специальные способности.

Без этого мотивационного стержня ничего бы не было. Потенциал есть у каждого, а актуализация этого потенциала в той или иной области – вопрос индивидуальной судьбы, и, еще раз скажу, не столько отдельных способностей, сколько личностной направленности.

М.М. Пришвин говорил, что главное для писателя – это «переводить всерьез жизнь свою в слово». То есть главное – не лингвистические способности, или какая-то особая память, или воображение. Это все приложится. А главное – чтобы он хотел главные ценности своей жизни, свои значимые переживания выражать в литературно-художественных образах.

З.Н. Новлянская. Талант в общепринятом понимании проявляется в том, что человек начинает достигать результата выше общепринятой нормы для ребенка этого возраста. Вот тогда его считают одаренным. Но кем и когда устанавливается эта возрастная норма? Ранние проявления одаренности – очень сложный вопрос. Наши исследования показывают, что есть два пути, по которым может развиваться художественная одаренность, два входа в искусство, и надо смотреть, что характерно именно для этого ребенка, через какие ворота он сам идет.

Маленький автор может идти через ворота художественной формы. Это как раз те дети, которые хорошо обучаемы, кто хорошо усваивают культурные образцы. Но возможен и другой путь, когда ребенок входит в искусство через стремление выразить те переживания, что есть у него внутри, то, что его сильно волнует. Это дети, которые идут от собственного жизненного впечатления, обычно очень сильного, для которого пока нет заданных форм. Ребенок может выражать свой замысел коряво, не очень складно, но, тем не менее, выразительно, и вот этих детей очень часто мы теряем. Детей, которые хорошо воспроизводят образцы, чьи работы по форме близки к взрослым эталонам творчества, – таких детей обычно замечают, поддерживают и родители, и педагоги, и на конкурсах они занимают призовые места. А тем, кто не столь совершенно доносит свой замысел, не блещет чудесами формы, но у кого есть что выразить, обычно указывают на огрехи и недостатки, говорят, что им надо еще долго-долго учиться, усваивать образцы, а сами они ничего ценного пока создать не могут. Но эти дети уже создают нечто ценное, просто их не понимают взрослые, оценивающие их творчество.

А.А. Мелик-Пашаев. То есть неправильную рифму поправят, но при этом не обратят внимания на то единственное и трудно выразимое, что ребенок хотел сказать и что при «исправлении» может потеряться.

Я учился в хорошей художественной школе, и у меня сохранилось несколько учебных рисунков и несколько тех, которые я в детстве делал, до школы. И когда я их пересматривал, то с удивлением обнаружил, что там, где мне, допустим, 6 лет, я себя узнаю, понимаю, что это я сделал. А в школе, где я рисовал натурщиков, или «ухо Давида», или еще что-то учебное, получались рисунки (хорошие или плохие – неважно), которые мог бы сделать любой, там стерта индивидуальность, меня там нет.

Когда будущий художник оканчивает школу с таким традиционным обучением, ему приходится потом прикладывать усилия, чтобы отделить то необходимое, чему он научился, от того стандартного, что на него навесили, что будет ему мешать. Это трудный вопрос: ведь и не учиться нельзя, и повредить обучение может.

Получается, наша система образования не развивает творческие способности и, более того, учит не тому, что требуется?

З.Н. Новлянская. Давайте рассмотрим несколько примеров. На этой картинке ребенок- дошкольник изобразил волка. Что для него главное в волке? Показать, что он страшный: зубы, похожие на крокодилью пасть, лапы с огромными когтями. При этом сам волк на картинке маленький. Ребенок выделяет в образе волка, который создал внутри себя, какие-то важные признаки и хочет через них показать весь ужас этого существа. А ему могут сказать: «Неправильно! Это все не так! Нужно убрать эти огромные когти и зубы и сначала научиться рисовать волка правильно». А когда он научится грамотно рисовать животное, он каким-то образом должен преобразовать этот стандартный образ так, чтобы он стал выразительным. Но ведь «невыразительный волк» ребенку не нужен. Для него главное – выразить свое отношение к изображаемому, свое эмоциональное состояние.

А на этой картинке ребенок нарисовал петушка. Самое яркое и красивое в петушке – это гребень и бородка, на третьем месте – хвост. Все остальное неважно. В нашей коллекции рисунков есть и петушок, у которого все нарисовано отдельно – гребень, когти и хвост. А самого петушка нет. Но ребенок имел в виду всего петушка, а не только гребень и когти…

Полный текст интервью читайте в журнале "Современное дошкольное образование (№3/2019).