Николай Веракса: «Важно, чтобы дети научились думать, принимать правильные решения, анализировать ситуацию, уважали других людей»

Николаю Евгеньевичу удалось создать свою научную школу, сформулировав концепцию структурно-диалектической психологии, основу которой составляет структурно-диалектический метод анализа психических явлений.

Вклад Н.Е. Вераксы в развитие дошкольного детства бесценен. Благодаря Николаю Евгеньевичу авторский коллектив программы «ОТ РОЖДЕНИЯ ДО ШКОЛЫ» значительно переработал программу, наполнив её инновационными технологиями, показав, как важно слышать голос ребёнка и создавать пространство детской реализации.

Для научных идей Н.Е. Вераксы не существует государственных и культурных границ, его открытия признаны не только в России, но и далеко за её пределами. Программа Key to Learning, созданная совместно с Ольгой Михайловной Дьяченко, Галиной Николаевной Доля, Дэвидом Джоном Хиггинсом, известна во многих странах мира. В 2017 году Николай Евгеньевич Веракса избран почётным доктором факультета образования Гётеборгского университета.

По инициативе Н.Е. Вераксы организована ежегодная Международная научно-практическая конференция «Воспитание и обучение детей младшего возраста» (ECCE), проводится Всероссийский форум работников дошкольного образования «Ориентиры детства».

Неутомимой энергией, креативностью, стремлением осваивать новое и не останавливаться на достигнутом, неиссякаемой любознательностью Николая Ев­геньевича невозможно не восхищаться, у него множество научных проектов, он находит время для научных дискуссий, активно участвует в научных симпозиумах и сам их организует. Как ему это всё удаётся, об этом и многом другом мы побеседовали с юбиляром.

– Николай Евгеньевич, все мы родом из детства. Какие воспоминания остались
у вас об этом периоде?

– В детстве семья жила в разных местах. Мой отец был военным, поэтому мы путешествовали по стране. Родился я в Брянске, в четыре года переехали в Москву. Когда мне было 7 лет, мы переселились в военный городок под Йошкар-Олой, Марийская АССР. Отец летал на самолетах-истребителях, а я учился в сельской школе. До школы нужно было довольно долго идти.

Что мне запомнилось из того периода – у меня были голуби, которые снесли два яйца, и из них вывелись птенцы. Причем надо отдать должное отцу, он поддерживал моё увлечение. Это была удивительная порода голубей, они взлетали высоко в небо, потом складывали крылья и падали камнем вниз, до высоты примерно в пару метров, а потом снова поднимались вверх. Это было странное и захватывающее зрелище.

Остались также детские впечатления, связанные с рыбалкой. Летом я обычно ездил к родителям моей мамы в деревню и там ловил рыбу. Однажды поймал огромную щуку, такую, что вся деревня, когда я нёс эту щуку, была поражена, что такие большие рыбы водятся в этой речке. Яркие детские впечатления связаны с походами в лес, за ягодами, грибами.

В детстве я много читал. У меня была огромная тяга к чтению, не знаю, почему. Я всегда был активным читателем библиотеки, если мне удавалось до неё добраться. Читал разные книги: прочитал всего Вальтера Скотта, Герберта Уэллса, Жюля Верна, прочёл много книг Дюма, включая «Три мушкетёра» и «Граф Монте-Кристо».

Родители Н.Е. Вераксы: Тамара Александровна и Евгений Георгиевич

– Любовь к чтению привили вам родители?

– Нет. Первая книга, которую я прочёл, была очень странная, называлась «Дядя Коля, мухолов». Ее написал Лев Кассиль. Мне было около шести лет. Книга меня впечатлила. Это история про мальчика, у которого был сосед дядя Коля. Он оказался шпионом, и когда мальчик это понял, то собирался рассказать об этом соответствующим органам. Дядя Коля стал его топить-душить, но мальчик спасся. Такой мрачной оказалась первая книжка, которую я прочел.

Затем я уже читал нормальные, весёлые, интересные книжки – Носова про Незнайку, и более зрелые, допустим «Швейка» прочёл достаточно рано.

На фото (слева направо): Николай, Евгений Георгиевич, Татьяна (сестра), Тамара Александровна Вераксы

– А какими были ваши родители?

– Мама была исключительно добрым человеком, самым добрым, которого я встречал в своей жизни. Отец тоже не был строгим, вполне адекватным, но случилось так, что они потом разошлись с моей мамой, и я очень переживал по этому поводу, но это случилось, когда я заканчивал школу.

До развода у нас была, как мне казалось, замечательная семья. Мы жили довольно дружно. Мой дедушка воевал в Первую мировую войну, был солдатом и попал в плен в Австро-Венгрии. Научился каким-то вещам, умел делать венгерское сало, горчицу, был в этом смысле интересным человеком, оказал на меня большое влияние. Он любил читать философские книжки, например, Александра Грина.

– Получается, любовь к чтению от дедушки?

– В каком-то смысле да. У него был друг, безногий, служил в российском экспедиционном корпусе, который в Первую мировую воевал на стороне Франции. И он там воевал, но когда у нас произошла революция, они подняли восстание, в котором участвовал этот друг деда. Он был сослан на рудники в Африку, оттуда ему удалось бежать, каким-то образом он через Кольский полуостров пробирался в Россию, отморозил себе ноги, которые ему ампутировали. Он ездил на инвалидной коляске, но был очень интересным человеком, знал несколько языков: французский, немецкий, испанский, английский, и всё время просил меня, чтобы я привозил ему словари. Кроме того, он умел играть на виолончели, а мой дед играл на гитаре. Они устраивали «концерты», играли персонально для меня, даже пели разные песни. Друг моего деда был удивительным человеком, стремился ко всему новому – даже поставил на свою коляску моторчик от мотоцикла. Он разгонялся на коляске, на поворотах падал, но не унывал и продолжал экспериментировать. В этом человеке я видел поразительную радость жизни, несмотря на все сложности, которые он испытывал.

Детская любовь к рыбалке  переросла в большое увлечение

– Вы росли в творческой атмосфере. А чем, помимо чтения, увлекались?

– Я занимался в Лужниках спортом, играл в футбол, в настольный теннис довольно прилично, ходил в баскетбольную секцию.

– При таком богатстве увлечений оставалось ли время на учебу?

– Конечно, я хорошо учился, выигрывал олимпиады, увлекался математикой.

На фото: Николай Евгеньевич с внуком Артёмом и сыном Александром Вераксой

– Можно сказать, в детстве вы были идеальным ребенком, хорошо учились, занимались спортом, вас ставили в пример. А как вы чувствовали себя в этой роли?

– Не могу сказать, что мне это мешало или помогало. Но там была такая история – если тебя уважают, то хочется и дальше двигаться в этом направлении. Думаю, что даже подчеркивание каких-то моих достижений на ниве школьного образования подвигло меня и дальше прикладывать усилия в этом направлении.

– Вы всегда старались поступать правильно?

– В общем, да. Мама была порядочным и честным человеком, сама старалась всегда помогать людям и воспитывала это во мне. Это было и в моих дедушке и бабушке по маминой линии. По линии отца с родителями было напряжённее. Папина мама ко мне и моей сестре относилась хорошо, но она была осуждена, сидела в тюрьме, потом вышла. А его отец ушел из семьи, оставил их.

– При таком обилии интересов вам было сложно выбрать профессию?

– Мне нравилась математика, поэтому я поступил в Московский инженерно-физический институт. Всё изменилось после того, как мои родители развелись, для меня это стало странное, я бы сказал, невозможное событие. Я видел сначала, как мой отец хорошо относился к маме, и на фоне этого хорошего отношения они расстались. И я стал задумываться над поведением человека и пошел в психологию.

– Профессия психолога помогла вам справиться с возникшими проблемами?

– По крайней мере, я попал в такую социальную среду, которая была чрезвычайно богата, интересна, насыщена событиями, пониманием того, что происходит. Я лучше стал понимать поведение людей. Дело не в том, что я не мог с этим справиться, я хотел понять, почему это возможно, почему так происходит с людьми. И для себя я нашел какие-то объяснения. Но поскольку я поступил на факультет психологии МГУ и учился на вечернем отделении, нужно было обязательно где-то работать, и я стал работать в Институте дошкольного воспитания, где встретил замечательных, интересных людей, которые ставили проблемы и решали их. И я понял, что это моя судьба.

– С увлечением математикой пришлось расстаться?

– У меня всегда была идея применить математику в психологии. Но в той мере, в какой я стал заниматься психологией. Отсюда у меня появилось желание заниматься психологией мышления, диалектикой, понять, что это такое, как оно связано с творчеством, можно ли это как-то математически описать и т.д.

Н.Е. Веракса с семьей в гостях у профессора Д. Скотко в США

– Психология помогла вам в жизни строить отношения, выбирать друзей?

– Понятное дело, что если ты знаешь психологию, владеешь инструментами оценки поведения других людей… Я занимался консультированием, и видел какие-то вещи в людях, касающиеся психологических характеристик или феноменов, которые они демонстрируют в поведении. Но обычно старался не применять эти инструменты в процессе общения с моими друзьями, близкими мне людьми.

– В таком случае – какие качества вы цените в людях и как выбираете друзей?

– Основное качество – уважение к другому человеку. Когда вы начинаете применять какие-то инструменты, в том числе психологические, это означает, что вы начинаете доминировать, рассматриваете человека как пациента, клиента, как того, кто находится в зависимости от вас. А я считаю, что человека нужно уважать и относиться к нему, по возможности, открыто.

– Как складывались ваши отношения со студентами? Вы строгий преподаватель?

– Я старался, чтобы студентам было интересно, чтобы они думали и, конечно, читали. Мне было некомфортно, если студенты не изучают предмет, который я преподаю, а относятся к нему абы как, спустя рукава – это мне никогда не нравилось. Поэтому я всегда старался применять способы привлечения студентов, приглашал интересных людей –
режиссеров, художников, чтобы они рассказывали и показывали.

– Вы стремились видеть в студентах единомышленников?

– Дело не в единомышленниках. Я, скорее, видел в студентах собеседников. Это будет правильно. У меня не было задачи создать группу единомышленников, хотя с некоторыми людьми, с которыми познакомился в их бытность студентами, я общаюсь и сегодня.

– Николай Евгеньевич, расскажите, как возникла ваша научная школа?

– С научной школой не всё так просто. Дело в том, что 1990-е годы были для нас годами тяжелых испытаний, когда нужно было на что-то жить, зарабатывать деньги. В советское время было всё довольно понятно – у вас есть кафедра, есть сотрудники, вам платят зарплату, вы проводите исследования, читаете лекции, вам хватает на жизнь.

А в 90-е годы, когда школа только начала складываться, возникли проблемы, связанные с зарплатой, необходимостью обеспечить минимальный уровень семейной жизни. Получается, что школа подверглась серьезным испытаниям. Но несмотря на эти испытания, случилось так, что какое-то количество людей стали заниматься теми проблемами, которые интересны в том числе и мне. Сейчас эти проблемы и сюжеты находят понимание в современной научной психологии, в том числе не только в нашей стране, но и за рубежом. В каком-то смысле мы стали представлять нашу страну на международном уровне.

На фото: О. Шиян, И. Шиян, Н. Веракса, Е. Самсонова, Л. Вержиковская 

В этом плане научная школа себя оправдала. Но сказать, что это прямо как школа, которая делает какой-то продукт, который персонифицирован, и все работают над одной проблемой, нельзя. Люди все талантливые, имеют возможность своего пути развития, движения вперед. Просто есть интересные проблемы, которыми люди занимаются.

– Николай Евгеньевич, а какой вы родитель? Психологические знания помогли вам в воспитании своих детей?

– Считаю, что я хороший родитель. Конечно, знания помогли. В каком смысле? У меня два сына и оба в своем роде выдающиеся люди. Были трудные периоды у меня, как у родителя, и пришлось решать эти вопросы. Допустим, одна из проблем заключалась в том, чтобы ребенка не били во дворе. Для этого нужно было организовать совместную деятельность во дворе. Я с ровесниками своих детей играл в футбол, у нас была футбольная компания, в которую приглашали всех. Те, кто вместе играли в футбол, и друг к другу относились по-человечески, позитивно. И хотя там были разные детишки, в целом они строили нормальные отношения – и со мной, и с моими детьми.

На фото (слева направо): О. М. Дьяченко, Саша Веракса, Н.Е. Веракса

– Чему в первую очередь вы хотели научить своих детей?

– В первую очередь, чтобы дети научились думать, принимать правильные решения, анализировать ситуацию, уважали других людей.

– Имея сейчас багаж знаний, опыт, что изменили бы или всё было правильно?

– Думаю, единственное, что бы изменил – выучил бы больше языков.

Н.Е. Веракса играет с внуком Артёмом

– Как вы оцениваете современные методы воспитания, модные течения в психологии? Родителям предлагают за короткий период сделать ребенка успешным, избавиться от комплексов, научиться общаться, при этом советы бывают буквально противоположными. Как родителям разобраться и выбрать правильные методы воспитания?

– Всегда были те или иные течения в воспитании детей. Давать советы в воспитании – дело непростое, но я считаю, что одна из главных задач родителей – оказывать поддержку развития детской личности. Это мне кажется принципиальным. То есть давать ребенку возможность освоить определенное культурное содержание, знакомить его с теми или иными культурными формами деятельности человека, включая литературу, искусство, спорт, но и уважение к другим людям.

– Это возможно в современном мире, где кругом компьютеры, цифровизация и кажется, что детям интересны только гаджеты…

– Конечно, возможно. У меня было два школьника – сыновья. И я постарался, чтобы они закончили музыкальную школу, английскую школу, чтобы они освоили это культурное содержание. Я постарался познакомить их с другими мировыми культурами – европейской, латиноамериканской. Считаю, что правильно, чтобы дети чувствовали, что есть такой большой мир и у них есть своя жизненная задача, миссия, чтобы они старались что-то сделать полезное в жизни.

– Часто приходится слышать мнение, что раньше было проще воспитывать детей, были понятные ценности, родители знали, чему учить детей. А сейчас столько возможностей.

– Считаю, что любое время всегда достаточно сложное. Я, например, родился после войны, когда люди жили достаточно скромно, были трудности восстановления народного хозяйства. И это было тяжелое время, было много инвалидов, я их видел, это ужасное зрелище, когда у людей нет рук или ног. А родителям приходилось много работать.

– То есть у каждого времени свои сложности?

– Конечно. Есть примеры, которые есть смысл посмотреть. Например, А.Ф. Лосев, выдающийся отечественный философ, занимавшийся античной эстетикой. У него была непростая жизнь, но он сумел, несмотря ни на что, стать выдающимся специалистом в своей области. Или взять Спинозу – это был удивительный человек, независимый, ему предлагали посвятить книгу какому-то богатому человеку и тогда бы он жил в достатке, ни в чём не нуждаясь, но он предпочитал независимость. Во все времена жить было непросто, были свои сложности. И сейчас, как мне кажется, не самый сложный период.

В психологии, безусловно, развиваются разные направления. Но они были всегда – и в педагогике, и в психологии, и всегда были какие-то противоречивые вещи. Основная идея заключается в том, насколько родитель готов заниматься своим ребенком. У родителя должна быть по отношению к своему ребенку задача. Если задачи нет, она не сформулирована, тогда трудно понять, что делать с ребенком. А если задача есть, нужно искать ресурсы, чтобы её решать. И это тоже непросто. С ребёнком нужно работать – то есть проводить с ним много времени, чтобы его чему-то научить, и здесь есть проблемы. В чём? Родитель, который не знает стихов, не откроет мир поэзии для своих детей. Чтобы этот мир был открыт, он должен сам любить поэзию. Точно так же и с музыкой, литературой, театром и т.д. Если человек не расположен к этому, тогда ему, конечно, трудно заниматься воспитанием детей. А если да – у него нет проблем с детским воспитанием, он старается поделиться своими знаниями и чувствами.

– В таком случае, в неблагополучной семье не может быть успешного ребенка?

– Дети могут быть успешными, если им удастся встретить благополучного человека, который будет в этого ребёнка верить, поддерживать его. А если родитель приходит домой и смотрит на ребёнка как на помеху, вряд ли из него что-то толковое вырастет.

– Какую роль в воспитании детей играют детские сады?

– Детский сад, безусловно, помогает воспитать детей. Нужно понимать, что если детский сад работает благополучно, то ребенку даётся очень много такого, чего не могут дать родители. Например, общение со сверстниками, совместная игра со сверстниками, различные формы взаимодействия с детьми, например, выполнение каких-то совместных проектов, которые могут быть очень интересными. Дети это всё могут почувствовать, освоить. В Якутии, например, есть национальный проект по обучению всех детей игре в шахматы. Считаю, что это интересная форма занятия для детей, продвигающая детское мышление, и это даётся в детском саду системно. И если родители сами в шахматы не играют, у ребёнка появляется возможность это освоить. Или музыку, живопись. То есть детский сад даёт возможность освоить детям такие инструменты, которые позволят им быть успешными в жизни.

– Николай Евгеньевич, в юбилей принято подводить итоги. Какие свои достижения вы считаете наиболее значимыми?

– Я вырастил двоих сыновей, считаю, что это главное моё достижение. А что касается профессиональных, то кое-что я сделал в своей области. Во-первых, мне удалось показать, что дети дошкольного возраста обладают большими возможностями в когнитивном и личностном развитии. Мне удалось сформулировать идею диалектического мышления, считаю, что если всё будет хорошо, мы издадим книжку по этой теме.

Считаю, что мне повезло встретить Эльфию Дорофееву, генерального директора издательства «МОЗАИКА-СИНТЕЗ», которая является сторонником разрабатываемых мной идей и воплощает их через издание соответствующих книг. Книги, которые мы делаем, представляют собой определенную ценность, потому что каждая книга, в конце концов, находит своего читателя.

На фото (слева направо): И. Шиян, А. Веракса, А. Белолуцкая, Н. Веракса, Улла Маурицсон

– Вы много работаете. Остаётся ли время на хобби?

– Теоретически, конечно, у меня есть увлечения и хобби. Я пишу стихи, хотел бы песни сочинять, писать рассказы и т.д. Но честно скажу, нет на это времени. Времени катастрофически мало. Поэтому стараюсь сконцентрироваться на своей области.

– Удаётся ли смотреть телевизор? Есть какие-то любимые программы?

– Моя любимая передача «Последние известия», и то их я смотрю в основном по интернету. А так – стараюсь читать книги, в основном это профессиональные книги по психологии. Мне нравится философия, тоже читаю.

– Любимый автор?

– Пожалуй, Лев Семёнович Выготский. Очень позитивно отношусь к Платону, Аристотелю, А.Ф. Лосеву. Я уважаю Э.В. Ильенкова, М.К. Мамардашвили. Обя­зательно Гегель – я считаю, что это интересный и важный автор. И много других авторов, которые для меня представляют определённый интерес. Это если не брать психологов, которых я знал лично, А.В. Запорожца, А.Н. Леонтьева, П.Я. Гальперина, Д.Б. Эльконина. Хотя они ушли, я с ними всё равно общаюсь через их тексты.

– Николай Евгеньевич, в заключение поделитесь творческими планами.

– Сейчас готовим несколько книг. Издаем хэнд-бук по диалектическому мышлению, должны сделать книгу по Ж. Пиаже и Л.С. Выготскому в современном прочтении. У меня в планах написать несколько книг, в частности, по проблеме личности. Надеюсь, что удастся. По истории психологии хотелось бы книгу написать. Целый ряд других проектов, но так далеко я уже не загадываю...